18. Лорд-казначей все еще нездоров, и потому нарушится наш обычай обедать в этот день у него. Он подвержен частым простудам горла и рано или поздно это его убьет, если только он не будет беречься больше, нежели имеет обыкновение. По городу распространился слух, будто бедный лорд Питерборо скончался во Франкфурте; на самом же деле, ему немного полегчало, и королева посылает его в Италию [664] ; надеюсь, теплый климат восстановит его силы. У него множество превосходных качеств, и мы чрезвычайно любим друг друга. Днем я был в Сити, где слегка перекусил и уладил кое-какие дела с типографом. Если удастся, я отвечу на ваше письмо в субботу и тогда отправлю это, чтобы неукоснительно соблюдать двухнедельный срок, который я недавно нарушил из-за пребывания в Виндзоре. Сейчас наступает пора ломбера, и мы, конечно, забросим все, кроме Мэнли, Уоллсов, Стойтов и декана. Неужели вы не обзавелись новыми знакомыми? Бедные девочки! Никто не ведает о неоценимых достоинствах МД. У нас очень холодно, но камин станут топить у меня только с ноября, это уж определенно. — Все бы ничего, но вот только, возвратясь вечером домой, я обнаружил на столе письмо от МД и, право же, очень рассердился; на себя, разумеется. И еще, когда я увидел снова так скоро почерк МД, я испугался, сам не знаю чего; но вот, наконец, я вскрыл его и оказалось, что все обстоит как нельзя лучше; мало того, я обнаружил в нем еще и вексель на двести гиней [665] . И все-таки досадно, что это мое письмо еще не отправлено, а на ваше двадцать первое не написан ответ.

19. Я был зван сегодня в числе прочих на обед к миссис Ваномри, однако, кроме меня, никто из приглашенных не явился; я удовольствовался селедкой, поскольку, да будет вам известно, редко когда ем больше одного блюда, да и то что-нибудь самое обыкновенное и простое, что есть на столе: я люблю такую пищу больше всякой другой и нахожу ее самой полезной. Ну, а вы, конечно, предпочитаете всякие изысканные блюда; да, да, не отпирайтесь. Как бы я хотел, чтобы вы могли лакомиться всем, что я изо дня в день вижу в домах, где я бываю. Я рано отправился восвояси, но по дороге встретил в портшезе секретаря, который уговорил меня пойти с ним к Бриттону; он сказал, что целый день был занят и ничего не ел. Я согласился, и время пролетело так, что мы незаметно просидели до двух часов ночи, а посему можете мне поверить, что час уже довольно поздний.

20. День прошел как-то безалаберно и все оттого, что я очень уж поздно вчера лег спать. Лорд-казначей еще нездоров и потому не может поехать в Виндзор. Обедал сегодня с сэром Мэтью Дадли и, воспользовавшись случаем, намекнул ему, что он, вероятно, лишится своего места, о чем я весьма сожалею. Лорд Пемброк со всем своим семейством [666] возвратился в Лондон. Вечером я так засиделся у своего приятеля, что не успел отправить нынче это письмо. В то время как я стучал в дверь моей квартиры, какой-то малый спросил меня, где тут проживает доктор Свифт? Я ответил ему, что я и есть он самый, и тогда он вручил мне письмо, которое принес из канцелярии секретаря, за что я уплатил ему шиллинг. Поднявшись к себе, я разглядел почерк Дингли и поверите ли, сам не знаю почему, очень встревожился. Оказалось, что это деловое письмо от Дингли касательно ее хлопот в казначействе. Ну что ж, я займусь этим в понедельник и улажу все с Туком. А сейчас, ребятки, мы примемся отвечать на ваше письмо, я имею в виду первое из них, № 21. Позвольте-ка взглянуть; иди, иди сюда, маленькое письмецо. — Никакого такого письма, о котором упоминает Раймонд, я от архиепископа не получал, однако я написал Нэду Саутуэлу с тем, чтобы он попросил герцога Ор-монда убедить его преосвященство отказаться от своего вызывающего поведения. Какая чума их надоумила, будто я что-то делаю здесь для архиепископа? Хорошего же вы в Ирландии обо мне мнения, если принимаете меня за агента архиепископа Дублинского. — Что? Неужели вы думаете, что я хоть сколько-нибудь задет неблагодарностью ваших людишек в ответ на оказанные мной услуги? Я отпускаю им первины их неблагодарности так же охотно, как добился для них отпущения первин церковных. Этот лорд-казначей все мешкает с отправлением письма к ним, в противном случае они были бы теперь изрядно посрамлены. Дело в том, что он намерен приписать всю заслугу королеве и мне и известить их, что это было улажено еще до назначения герцога Ормонда лордом-лейтенантом. Вы делаете визиты, вы обедаете в гостях, вы видаетесь с друзьями; вы плиг да длиг, судалыня; вы прогуливаетесь пешком из Фингласа, вы, кошачья лапка. О господи…. леди Гор повесила ребенка, воспользовавшись своим поясом! А что это такое — пояс? [667] Я что-то не могу уразуметь это слово. Придется ребенку повисеть, пока вы мне его не растолкуете или не напишете его правильно. — Мне не очень верится, что он был хорошенький, пожалуй, это врааааки. — Тьфу, да пропади они пропадом эти ваши первины, ну что вы опять заладили! — Стелла наделала в своем письме не меньше двадцати ошибок; я отправлю их вам все обратно на обороте этого письма для исправления и уж будьте покойны, не пропущу ни одной. Отчего же, письмо, полученное лордом Оксфордом, подписали, мне кажется, семнадцать епископов. — Я перешлю вам с Джемми Ли некоторые памфлеты, только напомните мне об этом в понедельник, когда я пойду к типографу, да-да, и насчет «Разных сочинений» тоже. Я чрезвычайно обязан Уоллсу, хотя нисколько не заслужил этого своим обращением с ним, когда он был в Лондоне: ведь я виделся с ним всего только дважды, да и то один раз en passant [мимоходом (франц.).]. Миссис Мэнли поклялась не играть больше в ломбер! Быть не может! И при этом не появилась на небе комета? Не родилось на свет какое-нибудь чудовище? Не выбросило на берег кита? Неужели вы не помогли ей придумать какую-нибудь уловку, чтобы при случае можно было нарушить эту клятву? Помнится, когда она была моложе, то не столь неукоснительно соблюдала свои обеты. Книги, мадам Дингли, я получил задаром, а вот вина совсем не получил: мне его только обещали. — Да, голова меня большей частью совсем не беспокоит, разве только изредка немного припугнет и все. — Вы пишете о моих стараниях помирить кое-кого из знатных особ. Вот что я могу на сей счет прибавить. Вчера вечером секретарь сказал мне, что выяснил, наконец, почему королева в последние месяцы была к нему холодна: ему стало известно от приятеля, будто его подозревали в сговоре с герцогом Мальборо. Потом он сказал, что поразмыслил надо всем, о чем я уже давно его предупреждал; он-де считал это не более, как моими подозрениями, проистекающими из усердия и любви к нему. Я возразил, что имею все основания оскорбиться его словами; неужто я, по его мнению, так мало знаю свет, что способен сболтнуть что-нибудь наобум самому министру; ведь я часто посредничал между ним и лордом-казначеем и без утайки рассказывал каждому из них, о чем я беседовал с другим, и я уже и раньше ставил его об этом в известность. Тогда он стал хвалить меня за это и привел тысячу доводов в свое оправдание. Я ответил, что всегда прекрасно понимал, что мой образ действий — самый верный путь к тому, чтобы меня отправили обратно в Ирландию к моим ивам, но не придавал этому значения, поскольку, всемерно содействуя их добрым отношениям, имел в помышлении оказать услугу королевству. Я напомнил ему, как часто я говорил им всем вместе: лорду-казначею, лорду-хранителю и ему, что от их единодушия зависит решительно все, и что единственная моя отрада — видеть, как они любят друг друга, и постоянно твердил каждому из них в отдельности, что говорю это им не случайно, и прочее. Мысль о том, что его подозревали в подобной низости, приводит секретаря в ярость, и он клянется, что либо добьется другого к себе отношения, либо вообще порвет с ними; а я не представляю, как они сумеют обойтись без него при нынешнем положении вещей. Надеюсь, мне все же удастся найти способ уладить это дело. Я играю честную роль, хотя не приобрету ни выгоды, ни доброй славы. МД следует по этой причине быть лучшего мнения обо мне: ведь никто, кроме вас, никогда об этом не узнает. Ну, пожалуй, для одного раза достаточно о политике: это все мадам ДД виновата, что я так расписался. Я, кажется, уже говорил вам, что переехал на другую квартиру, где нет такого скверного запаха. — О господи! Опять очки! Ладно, так и быть, закажу их в понедельник, хотя это решительно против моих правил тратить время на людей, за которых ни вы, ни я не дали бы и пенса. Входят ли восемь фунтов, причитающихся с Хокшоу, в эти тридцать девять фунтов, пять шиллингов и два пенса? И как я смогу судить по этой вашей отписке о состоянии моих денежных дел? Неужели вы не могли написать лишних пять-шесть строк и все как следует подсчитать? Мои сорок четыре фунта per annum [в год (лат.).], да восемь фунтов, причитающиеся с Хокшоу, должны составить вместе пятьдесят два фунта. Пожалуйста, приведите все эти счета в порядок и дайте мне знать. — Итак, я ответил на № 21, и уже довольно поздно, а на № 22 я отвечу в следующем письме, а это письмо будет отправлено не нынче вечером, а только во вторник. А теперь садитесь за карты, проигрывайте свои денежки и занимайтесь всякими пустяками. Негодница, вам забавно? Вот так славно.